Читая чеховские пьесы, можно понять, что автор мыслит прежде всего символами. Повязка у Константина Гавриловича, которую так нежно сменяет Аркадина – символ любви и дружбы, воссоединение матери и сына; самый главный образ – чайка является символом смерти, разочарования, боли, неудавшейся жизни Заречной. Так и сам монолог в начале произведения – символ, во-первых, раскрывающий суть смысла жизни Треплева, во-вторых, – это приём, использованный в завязке произведения, с целью создания первого конфликта – конфликта Константина Гавриловича и его матери Ирины Николаевны Аркадины. Для доказательства этого факта я прибегну к использованию очень неоднозначной, но чрезвычайно важной реплике Аркадиной, которую блестяще произнесла актриса Ирина Муравьева, как раз именно с той интонацией, которая и служит предостережением начала возникновения непонимания между родителем и ребенком: Когда главный герой пытается погрузить зрителей в ту атмосферу, в которой будет исполнена пьеса (просит представить их, что они уснули), то его мать с насмешкой произносит следующую реплику: «Пусть. Мы спим». Эта насмешка бедной и недоумевающей Аркадины, которая не в состоянии твёрдо и ясно осознать то, что творится в голове у её сына. Следовательно, монолог – не тема, а то, что усугубляет конфликт, причём существовавший ещё до начала действия. В нём присутствуют одновременно и философские, и семейные, и социальные (конфликт поколений) элементы. Это важно понять, так как, если мы примем монолог Заречной не за приём, а за тему, то при постановке «Чайки» на сцене совершим роковую ошибку. Мы выведем под-тему за основную тему и найдём решения проблемы, которая ставится в комедии, придя ни к той идее произведения. Мы не разгадаем подтекст А.П. Чехова. Итак, одна из микротем – непонимание между сыном и матерью, выражающееся в конфликте. Следующая микротема – нереализованная, безответная любовь. Раскрывая её, А.П. Чехов задействует героиню Машу и доктора Дорна.